![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Вскрытая подноготная дурно пахнет (за редким исключением выдающихся преобразований оной в искусство). Это же надо было накопить в себе столько раздражения, чтобы, наконец, решиться выложиться.
Во всём виновата моя сварливая соседка по купе – моя мизантропия однажды сделает из меня (само?)убийцу. А ещё мне пришлось добрую половину ночи скакать вверх-вниз и дожидаться, когда же откроют кабинет задумчивости… в позе пси. Вначале я отчаянно замерзала, а проводница видела десятый сон – я не достучалась до неё в поисках одеяла. Я поезда терпеть не навижу, особенно, в одиночестве. С Петрушей хотя бы покапризничать можно. К утру на мне скатывался остаточным загаром пот, а в зеркало страшно было смотреть. Но, главное, барышня напротив – сущая ведьма с козликом-мужичком рядышком, на нижней полке, тогда как я рискую свалиться с верхней! У меня парочка худеньких сумочек – «не вздумайте под меня, вы будете их доставать?» Поезд прибывает в Харьков после полудня – от валяния с боку на бок саднит спина, а сесть ровным счётом негде: супружеская пара оккупировала даже стол и проход сплошняком.
А дома тихо. За восемнадцать дней я пообвыкла, вслушиваясь в автомобильный шум на Таирова. И море куда-то запропастилось.
Одесса отчаянно грозилась, провожая меня. Дождь застал нас за обедом в отраде. Пока купальщики-(ш)ныряльщики хватали циновки, пляжные пакеты и в панике бежали, мы неторопливо прикончили куриные крылышки с картофелем, пару помидоров, творожный сыр с сёмгой, селёдку и несколько персиков, причмокивая моршинской под зонтом. После этого я решила переодеться в сухое. Небо дрогнуло от моей самонадеянности и рассвирепело оглушительным ливнем. Когда зуб перестал попадать на зуб, кончики пальцев онемели, насквозь вымокли полотенца и простынка, я приняла волевое решение двигаться под навес. Я схватила зонт и ринулась на ступеньки, предоставив Петруше прятаться под матрасом. Ветер вырвал неустойчивую воздушную конструкцию и понёс к воде. Героически Светланка спасла надувного друга и медленным шагом морской львушки последовала за мной. Оказавшись среди полуголых людей, мы никак не могли избавиться от зубодрожания и ледяных капель на ресницах. Петруша вырвалась за чаем и вернулась без водки с разлитым кофе. Но липтон мы всё-таки выпили.
Согреться не удалось даже после пробега по длинной лестнице на проезжую часть. Первая рюмочная с «музыкайфом», добротными стульями, пейзажем аля-айвазян на стене, с обаятельной еврейкой неопределённого возраста за стойкой с узлом на миниатюрной голове: «та зачем вам чайка? Возьмите десну! Вы же не такие богатые, шобы переплачивать!» – была наша.
Я – натура влюбчивая, увлекающаяся и быстро разочаровывающаяся. Я не оправдываюсь. Поддаюсь соблазнам. Таскаю за собой вину – вот поэтому-то, когда спотыкаюсь на высоких каблуках, мне приписывают пьянство. Однажды поразительная инопланетянка категорично заявила, что никуда не отпустит меня вдвоём с… впрочем, у меня нет и не было особого желания в срочном порядке искать самую высокую пальму, поэтому я никуда и не поеду. К тому же, скоро год, как я играю в другой лиге. Но даже это, кажется, мало успокаивает победителей. Самое для меня парадоксальное – я же открытая и дружелюбная, как… собачья конура, я всё о себе рассказываю, какой смысл дотошно выискивать подробности в других источниках? Всё проходит, время – лучший лекарь… и тому подобные штампы. А вас когда-нибудь прощали? Меня – нет.
