Сферический вакуум
Feb. 7th, 2022 02:37 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
limurkЕсть ситуации и опыт, браться за которые в буквах проблематично и коряво, во многом потому что колется и зудит, режет собственной виной, вытесняя из памяти факты, оставляя неясные ощущения (хорошо, если удаётся убедить себя: если мне кажется, то, вероятно, не кажется), непонятно, с какого момента начать повествование, тормозит страх репутационных потерь, да и выносить сор из избы боязно и болезненно. Основывается-то он на субъективном восприятии реальности. А другого нет у меня :).
В 2019 Настя получила небольшой грант на имплементацию проекта, в наших глазах общественно значимого. Платформу для его реализации предоставила «Сфера». На тот момент нас с организацией уже связывали важные для меня и Насти отношения. Я немного волонтёрила в Прайдхабе (иногда проводила English Speaking Club), мы нередко посещали мероприятия и принимали участие в маршах женской солидарности, а ещё нас позвали на стратегическое планирование в Одессу (насыщенный и удивительно тёплый опыт).
Несмотря на плодотворное сотрудничество в рамках «Впораюся сама» (всё задуманное срослось и случилось), у меня осталось послевкусие неустойчивого взаимодействия, как на вулкане из дюжины торнадо.
Во-первых, чтобы получить от Ани Шарыгиной обратную связь (в последний момент), нашей подруге пришлось ехать с ней в супермаркет (это был единственный шанс обсудить грантовую заявку). Во-вторых, мы долго не могли определиться с помещением, в этом вопросе я просила содействия и совета, по ощущениям с какими-то невероятными усилиями его получила. Не то чтобы я не могла решить проблему самостоятельно, складывалось впечатление, что я постоянно предлагала не-то-пальто, к грантовым деньгам у меня доступа не было, следовательно, приходилось лавировать, договариваться и искать компромисс.
Как по мне, свободу действовать предоставляли в нечетко очерченных границах, иллюзия сидения на пороховой бочке меня не оставляла. Я готова была согласиться с любой идеей Ани, только бы она её устраивала, она отмахивалась и прокрастинировала, в итоге, правда, договорилась о приемлемом помещении для проведения мастерской во Дворце труда. Я выдохнула, связалась с арендатором и как-то в меру способностей сложила пазл.
Не берусь точно утверждать, было ли напряжение, которое я тогда ощущала, результатом дискомфортного взаимодействия со «Сферой» и Аней, в частности, но сейчас мне регулярно хочется пнуть себя в духе «не доглядела, не предусмотрела, трезво не оценила риски сотрудничества», а бросилась в омут с головой (и получила вполне заслуженное «похороните меня за плинтусом»).
Весной я почувствовала острое желание перестроить жизнь на новый лад, поменять работу, да и предложение от «Сферы» поступило, на первый взгляд, любопытное. Кроме того, соблазнительным был бонус в виде перевода наративных отчётов на английский (дополнительные деньги, развитие в направлении перевода, где я ощущала себя недостаточной, позитивный feedback от NDI). Смущали нагрузка (всего полставки) и скромное вознаграждение (хотя за двадцать часов в неделю вроде приемлемое), необходимость «продавать» информационные сессии (организовывать бесплатные тренинги по правам человека) и несистемный подход. Грели возможность развивать новые умения и навыки (grant writing, communication), общность ценностей (на благо женщин и ЛГБТ+ всей земли), причастность к истории украинского прайд-движения и активизма, как и вероятность поездок в Европу.
Как я вижу теперь, давить на меня Аня начала ещё на интервью, 27 мая. Я планировала плавно завершить дела в «Вивате» в июне, спокойно уволиться, а лучше уйти на полставки... но в «Сфере» от меня потребовали срочно вливаться («в своей голове я начала работать с тобой ещё месяц назад» — слова Ани), чтобы трудиться над двумя грантовыми заявками на вчера (мои попытки убедить, что я могу ими заняться параллельно работе в издательстве и бесплатно, не увенчались успехом), а тут ещё намечается поездка в Вильнюс на Балтик Прайд, в моих интересах связаться с организаторами, дел много, работы невпроворот: быстрее, выше, сильнее. Я сдалась.
В «Вивате» меня отпустили восвояси без драмы, дружелюбно, с соблюдением всех договорённостей и финансовых обязательств. Я пообещала в течение нескольких месяцев завершить проекты и передать дела, таким образом, продолжая подрабатывать в свободном формате (моё предложение остаться на двадцать часов в неделю отклонили).
Я с головой погрузилась в гранты и письма литовским коллегам, согласовывая детали моей с Аней поездки в Вильнюс, куда мы полетели 6 июня. Путешествие оказалось для меня эмоционально-изнурительным, в результате я всерьёз задумалась о правильности принятого решения работать в «Сфере». Взаимодействие с Аней напоминало американские горки без страховки… с мёртвыми петлями.
На конференции Аня должна была делать презентацию. Предполагалось, что я последовательно переведу её на английский для наших литовских союзников и союзниц. Слайды она готовила уже в Вильнюсе, накануне в гостинице, а я, соответственно, поздно вечером переводила их; попутно ловила её сбивчивый рассказ (обрывки планируемой речи), пытаясь на ходу сочинить и записать полезные английские фразы. Кто меня знает, это немыслимый уровень стресса и невыносимая необязательность в моих глазах, я не люблю в последний момент, кое-как, без серьёзной подготовки.
А ещё во время прогулки прозвучала фраза, поставившая меня в тупик. Аня заметила, что есть Excel таблица, в которой я обязана фиксировать всё, чем занимаюсь в рабочие часы (отчёт в свободной форме), чтобы в случае если её «начнёт бесить моё безделье», было весомое опровержение. Меня не пугают отчёты, отнюдь, меня вынесла формулировка.
Аня также решила не упускать ни секунды и устроила мозговой штурм на тему слоганов сентябрьского ХарківПрайда. Стоит ли говорить, что ни одно из моих предложение ей не понравилось, и успокоилась она только тогда, когда придумала и самостоятельно решила, что «безпека, рівність, ХарківПрайд» — оптимальный вариант?
Из странного... мои функциональные обязанности коммуникационной менеджерки и фандрайзерки были чётко описаны, вплоть до конкретных критериев успешности (в частности, в контексте количества информационных сессий в месяц), но ничего о необходимости, например, контроля изготовления шопперов, флагов и прочая там не значилось, но Аня, тем не менее, решила меня озадачить. WTF?
Мы сформулировали договорённости в отношении рабочих и выходных дней, но, например, командировка в Литву выпадала на выходные, но, похоже, считалась развлечением в удовольствие. В целом и в дальнейшем у меня было ощущение, что работа занимает все мои время и пространство, включая чат в режиме 24/7, хотя включала бесконечные обучения, поездки, посещение образовательный мероприятий, какие-то условно развлекательные коммуникации в духе small talk и чёрт его знает, что во всем этом бедламе было работой, а что — жизнью на работе по моему молчаливому согласию. При всех позитивных нюансах... вряд ли я понимала, на что согласилась за 350 долларов в месяц.
В Вильнюсе Аня также продемонстрировала мне, как нужно общаться с партнёрами и потенциальными союзниками. Думаю, она полагала, что обучает меня на практике. По-видимому, я безнадёжна, потому что не понимаю, как выстраивать бесцельные деловые отношения на перспективу «авось». Я всё понимаю про нетворкинг и связи, вероятно, мне это просто не по зубам.
В Аэропорту Вильнюса Аня, наконец, решила поработать. В процессе удалось обсудить с ней концепцию будущего проекта, с которым можно податься на тренинг УЖФ. Также она посмотрела написанную мной грантовую заявку. Хвала, её критика, несмотря на резковатую форму, на этот раз была дельной и конструктивной.
Вернулась я разобранной на части и в нервозном недоумении. Через неделю в свой рабочий понедельник я попыталась прояснить у Ани рабочий момент, не то чтобы сверхсрочный, но требующий своевременного решения. Меня проигнорировали, разразившись в фб пространной тирадой для подписчиц и подписчиков: как эти странные люди (сотрудницы в рабочее время) смеют что-либо спрашивать, уточнять, просить совета, зная, что Аня-бедная-овечка, уставшая, выжатая как лимон в прайд-месяц?..
Ещё в Вильнюсе Аня жаловалась мне на нежелание моих коллег брать ответственность и проявлять инициативу. Я совершила первую непростительную ошибку. Поинтересовалась, не слишком ли Аня стремится контролировать ситуацию и дЕлиться ли эффективно ответственностью. Похоже, с моей стороны, это можно было интерпретировать, как совет без запроса. Но проблема-то в том, что вскоре я оказалась среди тех самых непутёвых персонажей, которые не ведали, что творят, вредили общему делу, ошибались и ничего не умели. А если отличались чем-то выдающимся, то вопиющей бестактностью.
В частности, когда из Вильнюса мне прислали финансовые документы и я предложила посоветоваться с бухгалтеркой, Аня заявила мне: «не трогай её!» Хорошо, я не собиралась никого «трогать», я предположила, что следует обратиться за помощью к компетентной специалистке и попыталась в первый и последний раз объяснить Ане, что предпочитаю корректную коммуникацию и не считаю допустимыми подобные реакции в свой адрес. Небеса разверзлись упрёками: как смела я в Литве, не зная Аниного положения, высказывать своё ценное мнение в отношении её стремления к контролю. Согласна, ценное мнение можно было оставить при себе, я нашла в себе силы попросить прощения и совершенно искренне заявила, что не хотела её задеть.
В тот год известный киевский музыкальный фестиваль организовывал что-то вроде аллеи общественных инициатив. Информацию об этом сообщила одна из моих коллег. Мы даже устроили мозговой штурм (без Ани, последняя готовила КиївПрайд в столице), а потом в чате поделились идеями. Раздраженная Аня всё забраковала и бросила что-то вроде «Лиза, ответь себе на вопрос, достаточно ли у тебя ресурсов реализовать это под ключ, если да, то вперёд!» Разумно? Вроде да. С другой стороны, что там было про инициативу и ответственность? А как быть с полномочиями и возможностями (не вслух, мысленно)? Я опять наступила на больную мозоль? Или я просто ничего не умею?..
С информационными сессиями у меня долго не складывалось, я даже не понимала толком, с какой стороны подступиться к проблеме, предпринимая огромное количество бессмысленных усилий. Признаться, это угнетало.
Я плохо понимала, что полезного я делаю, чувствовала себя… the fifth wheel. В каком бы направлении я не двигалась, это больше напоминало иллюзию бурной деятельности, хотя я очень стремилась приносить пользу. Всё смешалось в доме облонских. В мой выходной вторник пришлось ехать в Прайдхаб, ключей у меня не было (и не появились), все опаздывали, хотя была договорённость о скайпе с потенциальными грантодателями с обратной связью по написанной мной заявке. Антикафе напротив с вай-фаем оказалось закрыто, я сидела на ступеньках в ожидании звонка, Аня (как обычно) устала и решила остаться дома. Мне не удалось присоединиться к звонку, по факту, я зря потратила время, Аня общалась с представительницей фонда сама, а позже отправила мне правки. В висках стучало «какого беса?» Из колеи выбивал хаос, но я каким-то непостижимым образом пыталась удержаться в нем на плаву.
In particular, я разобралась, как «Сфере» вступить в European Pride Organizers Association и подать Аню и себя на стипендию на поездку в Бильбао в сентябре (поддержку мы получили). Написала грантовую заявку для УЖФ (в финансовой помощи отказали). Переводила на английский материалы в фб. Писала письма партнёрам. Обсуждала детали с Kharkiv Palace Hotel в связи с проведением приёма ХарківПрайд, участвовала в корпоративном выезде, посвящённом переосмыслению политик и устава (это отдых или работа?), искала и нашла для него тренерку (в рамках другого проекта, в котором мне не платили ни копейки), получала периодически на орехи (почему что-то не отправила вовремя, чаще всего в свой выходной). Прокрастинация в ответ на мои запросы информации, опоздания, забывчивость были нормой в этом бесконечномерной вселенной. Отвечала на голосовые Ани в любое время суток, иной раз вычитывала тексты на английском ночью… и всё время нервничала.
А в августе на меня обрушили очередную претензию. На почту «Сферы» поздно вечером пришло письмо поддержки ХарківПрайду от восьми посольств. Уже ночью я отправила ответ с сердечной благодарностью. На следующий день от Ани прилетело сообщение, как я смела не сообщить ей о письме (кроме меня к почте доступ имели, как минимум, трое, в том числе сама Аня), ну и с чего я взяла, что могу благодарить от имени организации, не посоветовавшись предварительно с ней?.. Я, профессиональная менеджерка ВЭД, с опытом переговоров на иностранном языке, недостаточно хороша, чтобы поблагодарить посольства? В своё нерабочее время?..
Далее события развивались по предсказуемому сценарию. Я отправила Ане следующее письмо от иностранных партнёров с вопросом, в каком ключе нам следует продолжать коммуникацию (мне бы не помешала рекомендация), на что Аня ответила, что я вполне в состоянии принимать решение самостоятельно и у меня есть все полномочия. Это прямо анекдот, если бы не…
Следует ли говорить, что я боялась поездки в Бильбао в обществе Ани после напряжённого ХарківПрайда (с участием в информационной компании, встречей с представительницей Британского посольства, походом на утреннее интервью — это активизм или работа?)… Несмотря на огромное желание поехать в Испанию, где-то глубоко внутри я жаждала отменить рейс.
Тогда же я отказалась от привлекательного предложения другой организации, предполагающего частичную занятость. Уровень напряжения зашкаливал, боялась, не потяну.
В процессе Аня придумала сверить часы в связи с рабочими ожиданиями за завтраком в отеле. К счастью, то ли у неё не осталось сил, то ли она решила ослабить хватку, поездка получилась сносной и даже душевной. Да и в последующие месяцы она перестала меня тыкать палочкой и пустила на самотёк. Я дважды ездила в Киев на встречу с донорскими организациями, в частности, с презентацией о ХарківПрайд 2019.
Я писала десятки грантовых заявок (нам отказывали, это демотивировало), каким-то непостижимым образом мне удавалось договариваться об информационных сессиях или активно помогать в их организации по счастливой случайности, иногда ассистировать (не мои прямые обязанности) и к середине марта (аккурат в карантин) добиться какого-никакого выполнения плана (минимум два тренинга в месяц с июня означало двадцать за десять месяцев). То чучелком, то тушкой, то через пень колоду у меня получилось.
Одну из написанных мной заявок (на 35 тысяч долларов США) внезапно одобрили. Как позже выяснилось (уже после завершения контракта со мной), поддержали ещё и вторую (на 25 тысяч), о чём я узнала случайно от «шпионки в стане врага». Новый крупный проект на несколько лет поддержал NDI, технически я тоже в оформлении заявки участвовала. Можно ли сделать вывод, что в grant writing, где у меня прежде не было сколько-нибудь серьёзного опыта, я добилась успеха? Я вот сомневаюсь.
В декабре я вернулась в терапию («Сфера» оплачивала консультации), в январе начала принимать антидепрессанты после визита к психиаторке (финансово и с точки зрения менеджмента поддержали близкие подруги), стала нормально засыпать и училась жить без фоновой тревоги и суицидальных мыслей.
В феврале мне удалось найти подработку, стало полегче с деньгами. Я помогала с редактурой материалов для сайта, посвящённого женскому альпинизму, и переводила на русский книгу The Push: A Climber's Journey of Endurance, Risk, and Going Beyond Limits by Tommy Caldwell. А ещё пошла на курсы английского, чтобы подготовиться к FCE, а меня уговорили на САЕ. Я трусила и сопротивлялась, но согласилась. Познакомилась с потрясающей преподавательницей, с которой случился контакт, встретила бывшую коллегу по «Вивату» и провела много наполненных резонансным общением часов, погружаясь в foreign language, заземляясь и делая что-то реальное.
Начиная с середины марта, я работала полностью удалённо, понимая, что еле тяну эту лямку, моя профессиональная самооценка раздавлена, а внутри — выжженная пустыня. Я продолжала искать варианты грантовой поддержки, участвовала с еженедельных zoom собраниях, обсуждала идеи проектов, даже провела онлайн-лекцию в Прайдхабе, посвящённую возможностям для ЛГБТ+ активисток и феминисток (на волонтёрских началах). В мае я влюбилась, а июне съездила на море, подстриглась и снялась в видео в поддержку ХарківПрайд 2020 (работа или развлечение?).
Проект NDI заканчивался 30 июня, мне выплатили зарплату и гонорар за переводы отчётов (в том числе за последний авансом; переводить его нужно было в июле). Аня так и не нашла времени обсудить условия нашего сотрудничества после завершения проекта.
Я давно порывалась уйти (хоть и в никуда), момент казался подходящим, внезапно на терапии я поняла, что совсем необязательно обсуждать это лично (меня передёргивало от необходимости душеспасительных бесед). Я написала пространное письмо с благодарностями на тему собственного выгорания, отметила, что проект завершился, дальнейшие перспективы неясны, но я с удовольствием продолжу переводить отчёты для «Сферы» и желаю всяческих успехов на нелёгком пути защиты прав человека. И счастливо удалилась из всех чатов. Нужно ли говорить, что июльский отчёт стал последним, который я перевела?.. Нет, я не подвела, я выполнила вовремя все взятые на себя обязательства (в том числе оплаченные авансом), выложила на корпоративный диск все незавершённые наработки.
Испытала ли я облегчение? Безусловно. Как скоро я восстановилась? Не уверена, что уровень моей энергии даже сейчас не близок к нулевому.
В августе я сдала экзамен Cambridge Advanced English, в сентябре получила сертификат, в октябре мне сделали лапароскопию по удалению левого яичника.
После моего увольнения, со слов коллеги, Аня сетовала, что «вложила в меня столько ресурсов, а я, неблагодарная, ушла». И отбросила застенчивые предложения позвать меня на приём ХарківПрайд 2020, организовывали который на деньги National Endowment for Democracy, NED (я предложила поучаствовать в этой программе, и заявку «Сферы», написанную мной, поддержали).
Продолжение следует. Или нет.
В 2019 Настя получила небольшой грант на имплементацию проекта, в наших глазах общественно значимого. Платформу для его реализации предоставила «Сфера». На тот момент нас с организацией уже связывали важные для меня и Насти отношения. Я немного волонтёрила в Прайдхабе (иногда проводила English Speaking Club), мы нередко посещали мероприятия и принимали участие в маршах женской солидарности, а ещё нас позвали на стратегическое планирование в Одессу (насыщенный и удивительно тёплый опыт).
Несмотря на плодотворное сотрудничество в рамках «Впораюся сама» (всё задуманное срослось и случилось), у меня осталось послевкусие неустойчивого взаимодействия, как на вулкане из дюжины торнадо.
Во-первых, чтобы получить от Ани Шарыгиной обратную связь (в последний момент), нашей подруге пришлось ехать с ней в супермаркет (это был единственный шанс обсудить грантовую заявку). Во-вторых, мы долго не могли определиться с помещением, в этом вопросе я просила содействия и совета, по ощущениям с какими-то невероятными усилиями его получила. Не то чтобы я не могла решить проблему самостоятельно, складывалось впечатление, что я постоянно предлагала не-то-пальто, к грантовым деньгам у меня доступа не было, следовательно, приходилось лавировать, договариваться и искать компромисс.
Как по мне, свободу действовать предоставляли в нечетко очерченных границах, иллюзия сидения на пороховой бочке меня не оставляла. Я готова была согласиться с любой идеей Ани, только бы она её устраивала, она отмахивалась и прокрастинировала, в итоге, правда, договорилась о приемлемом помещении для проведения мастерской во Дворце труда. Я выдохнула, связалась с арендатором и как-то в меру способностей сложила пазл.
Не берусь точно утверждать, было ли напряжение, которое я тогда ощущала, результатом дискомфортного взаимодействия со «Сферой» и Аней, в частности, но сейчас мне регулярно хочется пнуть себя в духе «не доглядела, не предусмотрела, трезво не оценила риски сотрудничества», а бросилась в омут с головой (и получила вполне заслуженное «похороните меня за плинтусом»).
Весной я почувствовала острое желание перестроить жизнь на новый лад, поменять работу, да и предложение от «Сферы» поступило, на первый взгляд, любопытное. Кроме того, соблазнительным был бонус в виде перевода наративных отчётов на английский (дополнительные деньги, развитие в направлении перевода, где я ощущала себя недостаточной, позитивный feedback от NDI). Смущали нагрузка (всего полставки) и скромное вознаграждение (хотя за двадцать часов в неделю вроде приемлемое), необходимость «продавать» информационные сессии (организовывать бесплатные тренинги по правам человека) и несистемный подход. Грели возможность развивать новые умения и навыки (grant writing, communication), общность ценностей (на благо женщин и ЛГБТ+ всей земли), причастность к истории украинского прайд-движения и активизма, как и вероятность поездок в Европу.
Как я вижу теперь, давить на меня Аня начала ещё на интервью, 27 мая. Я планировала плавно завершить дела в «Вивате» в июне, спокойно уволиться, а лучше уйти на полставки... но в «Сфере» от меня потребовали срочно вливаться («в своей голове я начала работать с тобой ещё месяц назад» — слова Ани), чтобы трудиться над двумя грантовыми заявками на вчера (мои попытки убедить, что я могу ими заняться параллельно работе в издательстве и бесплатно, не увенчались успехом), а тут ещё намечается поездка в Вильнюс на Балтик Прайд, в моих интересах связаться с организаторами, дел много, работы невпроворот: быстрее, выше, сильнее. Я сдалась.
В «Вивате» меня отпустили восвояси без драмы, дружелюбно, с соблюдением всех договорённостей и финансовых обязательств. Я пообещала в течение нескольких месяцев завершить проекты и передать дела, таким образом, продолжая подрабатывать в свободном формате (моё предложение остаться на двадцать часов в неделю отклонили).
Я с головой погрузилась в гранты и письма литовским коллегам, согласовывая детали моей с Аней поездки в Вильнюс, куда мы полетели 6 июня. Путешествие оказалось для меня эмоционально-изнурительным, в результате я всерьёз задумалась о правильности принятого решения работать в «Сфере». Взаимодействие с Аней напоминало американские горки без страховки… с мёртвыми петлями.
На конференции Аня должна была делать презентацию. Предполагалось, что я последовательно переведу её на английский для наших литовских союзников и союзниц. Слайды она готовила уже в Вильнюсе, накануне в гостинице, а я, соответственно, поздно вечером переводила их; попутно ловила её сбивчивый рассказ (обрывки планируемой речи), пытаясь на ходу сочинить и записать полезные английские фразы. Кто меня знает, это немыслимый уровень стресса и невыносимая необязательность в моих глазах, я не люблю в последний момент, кое-как, без серьёзной подготовки.
А ещё во время прогулки прозвучала фраза, поставившая меня в тупик. Аня заметила, что есть Excel таблица, в которой я обязана фиксировать всё, чем занимаюсь в рабочие часы (отчёт в свободной форме), чтобы в случае если её «начнёт бесить моё безделье», было весомое опровержение. Меня не пугают отчёты, отнюдь, меня вынесла формулировка.
Аня также решила не упускать ни секунды и устроила мозговой штурм на тему слоганов сентябрьского ХарківПрайда. Стоит ли говорить, что ни одно из моих предложение ей не понравилось, и успокоилась она только тогда, когда придумала и самостоятельно решила, что «безпека, рівність, ХарківПрайд» — оптимальный вариант?
Из странного... мои функциональные обязанности коммуникационной менеджерки и фандрайзерки были чётко описаны, вплоть до конкретных критериев успешности (в частности, в контексте количества информационных сессий в месяц), но ничего о необходимости, например, контроля изготовления шопперов, флагов и прочая там не значилось, но Аня, тем не менее, решила меня озадачить. WTF?
Мы сформулировали договорённости в отношении рабочих и выходных дней, но, например, командировка в Литву выпадала на выходные, но, похоже, считалась развлечением в удовольствие. В целом и в дальнейшем у меня было ощущение, что работа занимает все мои время и пространство, включая чат в режиме 24/7, хотя включала бесконечные обучения, поездки, посещение образовательный мероприятий, какие-то условно развлекательные коммуникации в духе small talk и чёрт его знает, что во всем этом бедламе было работой, а что — жизнью на работе по моему молчаливому согласию. При всех позитивных нюансах... вряд ли я понимала, на что согласилась за 350 долларов в месяц.
В Вильнюсе Аня также продемонстрировала мне, как нужно общаться с партнёрами и потенциальными союзниками. Думаю, она полагала, что обучает меня на практике. По-видимому, я безнадёжна, потому что не понимаю, как выстраивать бесцельные деловые отношения на перспективу «авось». Я всё понимаю про нетворкинг и связи, вероятно, мне это просто не по зубам.
В Аэропорту Вильнюса Аня, наконец, решила поработать. В процессе удалось обсудить с ней концепцию будущего проекта, с которым можно податься на тренинг УЖФ. Также она посмотрела написанную мной грантовую заявку. Хвала, её критика, несмотря на резковатую форму, на этот раз была дельной и конструктивной.
Вернулась я разобранной на части и в нервозном недоумении. Через неделю в свой рабочий понедельник я попыталась прояснить у Ани рабочий момент, не то чтобы сверхсрочный, но требующий своевременного решения. Меня проигнорировали, разразившись в фб пространной тирадой для подписчиц и подписчиков: как эти странные люди (сотрудницы в рабочее время) смеют что-либо спрашивать, уточнять, просить совета, зная, что Аня-бедная-овечка, уставшая, выжатая как лимон в прайд-месяц?..
Ещё в Вильнюсе Аня жаловалась мне на нежелание моих коллег брать ответственность и проявлять инициативу. Я совершила первую непростительную ошибку. Поинтересовалась, не слишком ли Аня стремится контролировать ситуацию и дЕлиться ли эффективно ответственностью. Похоже, с моей стороны, это можно было интерпретировать, как совет без запроса. Но проблема-то в том, что вскоре я оказалась среди тех самых непутёвых персонажей, которые не ведали, что творят, вредили общему делу, ошибались и ничего не умели. А если отличались чем-то выдающимся, то вопиющей бестактностью.
В частности, когда из Вильнюса мне прислали финансовые документы и я предложила посоветоваться с бухгалтеркой, Аня заявила мне: «не трогай её!» Хорошо, я не собиралась никого «трогать», я предположила, что следует обратиться за помощью к компетентной специалистке и попыталась в первый и последний раз объяснить Ане, что предпочитаю корректную коммуникацию и не считаю допустимыми подобные реакции в свой адрес. Небеса разверзлись упрёками: как смела я в Литве, не зная Аниного положения, высказывать своё ценное мнение в отношении её стремления к контролю. Согласна, ценное мнение можно было оставить при себе, я нашла в себе силы попросить прощения и совершенно искренне заявила, что не хотела её задеть.
В тот год известный киевский музыкальный фестиваль организовывал что-то вроде аллеи общественных инициатив. Информацию об этом сообщила одна из моих коллег. Мы даже устроили мозговой штурм (без Ани, последняя готовила КиївПрайд в столице), а потом в чате поделились идеями. Раздраженная Аня всё забраковала и бросила что-то вроде «Лиза, ответь себе на вопрос, достаточно ли у тебя ресурсов реализовать это под ключ, если да, то вперёд!» Разумно? Вроде да. С другой стороны, что там было про инициативу и ответственность? А как быть с полномочиями и возможностями (не вслух, мысленно)? Я опять наступила на больную мозоль? Или я просто ничего не умею?..
С информационными сессиями у меня долго не складывалось, я даже не понимала толком, с какой стороны подступиться к проблеме, предпринимая огромное количество бессмысленных усилий. Признаться, это угнетало.
Я плохо понимала, что полезного я делаю, чувствовала себя… the fifth wheel. В каком бы направлении я не двигалась, это больше напоминало иллюзию бурной деятельности, хотя я очень стремилась приносить пользу. Всё смешалось в доме облонских. В мой выходной вторник пришлось ехать в Прайдхаб, ключей у меня не было (и не появились), все опаздывали, хотя была договорённость о скайпе с потенциальными грантодателями с обратной связью по написанной мной заявке. Антикафе напротив с вай-фаем оказалось закрыто, я сидела на ступеньках в ожидании звонка, Аня (как обычно) устала и решила остаться дома. Мне не удалось присоединиться к звонку, по факту, я зря потратила время, Аня общалась с представительницей фонда сама, а позже отправила мне правки. В висках стучало «какого беса?» Из колеи выбивал хаос, но я каким-то непостижимым образом пыталась удержаться в нем на плаву.
In particular, я разобралась, как «Сфере» вступить в European Pride Organizers Association и подать Аню и себя на стипендию на поездку в Бильбао в сентябре (поддержку мы получили). Написала грантовую заявку для УЖФ (в финансовой помощи отказали). Переводила на английский материалы в фб. Писала письма партнёрам. Обсуждала детали с Kharkiv Palace Hotel в связи с проведением приёма ХарківПрайд, участвовала в корпоративном выезде, посвящённом переосмыслению политик и устава (это отдых или работа?), искала и нашла для него тренерку (в рамках другого проекта, в котором мне не платили ни копейки), получала периодически на орехи (почему что-то не отправила вовремя, чаще всего в свой выходной). Прокрастинация в ответ на мои запросы информации, опоздания, забывчивость были нормой в этом бесконечномерной вселенной. Отвечала на голосовые Ани в любое время суток, иной раз вычитывала тексты на английском ночью… и всё время нервничала.
А в августе на меня обрушили очередную претензию. На почту «Сферы» поздно вечером пришло письмо поддержки ХарківПрайду от восьми посольств. Уже ночью я отправила ответ с сердечной благодарностью. На следующий день от Ани прилетело сообщение, как я смела не сообщить ей о письме (кроме меня к почте доступ имели, как минимум, трое, в том числе сама Аня), ну и с чего я взяла, что могу благодарить от имени организации, не посоветовавшись предварительно с ней?.. Я, профессиональная менеджерка ВЭД, с опытом переговоров на иностранном языке, недостаточно хороша, чтобы поблагодарить посольства? В своё нерабочее время?..
Далее события развивались по предсказуемому сценарию. Я отправила Ане следующее письмо от иностранных партнёров с вопросом, в каком ключе нам следует продолжать коммуникацию (мне бы не помешала рекомендация), на что Аня ответила, что я вполне в состоянии принимать решение самостоятельно и у меня есть все полномочия. Это прямо анекдот, если бы не…
Следует ли говорить, что я боялась поездки в Бильбао в обществе Ани после напряжённого ХарківПрайда (с участием в информационной компании, встречей с представительницей Британского посольства, походом на утреннее интервью — это активизм или работа?)… Несмотря на огромное желание поехать в Испанию, где-то глубоко внутри я жаждала отменить рейс.
Тогда же я отказалась от привлекательного предложения другой организации, предполагающего частичную занятость. Уровень напряжения зашкаливал, боялась, не потяну.
В процессе Аня придумала сверить часы в связи с рабочими ожиданиями за завтраком в отеле. К счастью, то ли у неё не осталось сил, то ли она решила ослабить хватку, поездка получилась сносной и даже душевной. Да и в последующие месяцы она перестала меня тыкать палочкой и пустила на самотёк. Я дважды ездила в Киев на встречу с донорскими организациями, в частности, с презентацией о ХарківПрайд 2019.
Я писала десятки грантовых заявок (нам отказывали, это демотивировало), каким-то непостижимым образом мне удавалось договариваться об информационных сессиях или активно помогать в их организации по счастливой случайности, иногда ассистировать (не мои прямые обязанности) и к середине марта (аккурат в карантин) добиться какого-никакого выполнения плана (минимум два тренинга в месяц с июня означало двадцать за десять месяцев). То чучелком, то тушкой, то через пень колоду у меня получилось.
Одну из написанных мной заявок (на 35 тысяч долларов США) внезапно одобрили. Как позже выяснилось (уже после завершения контракта со мной), поддержали ещё и вторую (на 25 тысяч), о чём я узнала случайно от «шпионки в стане врага». Новый крупный проект на несколько лет поддержал NDI, технически я тоже в оформлении заявки участвовала. Можно ли сделать вывод, что в grant writing, где у меня прежде не было сколько-нибудь серьёзного опыта, я добилась успеха? Я вот сомневаюсь.
В декабре я вернулась в терапию («Сфера» оплачивала консультации), в январе начала принимать антидепрессанты после визита к психиаторке (финансово и с точки зрения менеджмента поддержали близкие подруги), стала нормально засыпать и училась жить без фоновой тревоги и суицидальных мыслей.
В феврале мне удалось найти подработку, стало полегче с деньгами. Я помогала с редактурой материалов для сайта, посвящённого женскому альпинизму, и переводила на русский книгу The Push: A Climber's Journey of Endurance, Risk, and Going Beyond Limits by Tommy Caldwell. А ещё пошла на курсы английского, чтобы подготовиться к FCE, а меня уговорили на САЕ. Я трусила и сопротивлялась, но согласилась. Познакомилась с потрясающей преподавательницей, с которой случился контакт, встретила бывшую коллегу по «Вивату» и провела много наполненных резонансным общением часов, погружаясь в foreign language, заземляясь и делая что-то реальное.
Начиная с середины марта, я работала полностью удалённо, понимая, что еле тяну эту лямку, моя профессиональная самооценка раздавлена, а внутри — выжженная пустыня. Я продолжала искать варианты грантовой поддержки, участвовала с еженедельных zoom собраниях, обсуждала идеи проектов, даже провела онлайн-лекцию в Прайдхабе, посвящённую возможностям для ЛГБТ+ активисток и феминисток (на волонтёрских началах). В мае я влюбилась, а июне съездила на море, подстриглась и снялась в видео в поддержку ХарківПрайд 2020 (работа или развлечение?).
Проект NDI заканчивался 30 июня, мне выплатили зарплату и гонорар за переводы отчётов (в том числе за последний авансом; переводить его нужно было в июле). Аня так и не нашла времени обсудить условия нашего сотрудничества после завершения проекта.
Я давно порывалась уйти (хоть и в никуда), момент казался подходящим, внезапно на терапии я поняла, что совсем необязательно обсуждать это лично (меня передёргивало от необходимости душеспасительных бесед). Я написала пространное письмо с благодарностями на тему собственного выгорания, отметила, что проект завершился, дальнейшие перспективы неясны, но я с удовольствием продолжу переводить отчёты для «Сферы» и желаю всяческих успехов на нелёгком пути защиты прав человека. И счастливо удалилась из всех чатов. Нужно ли говорить, что июльский отчёт стал последним, который я перевела?.. Нет, я не подвела, я выполнила вовремя все взятые на себя обязательства (в том числе оплаченные авансом), выложила на корпоративный диск все незавершённые наработки.
Испытала ли я облегчение? Безусловно. Как скоро я восстановилась? Не уверена, что уровень моей энергии даже сейчас не близок к нулевому.
В августе я сдала экзамен Cambridge Advanced English, в сентябре получила сертификат, в октябре мне сделали лапароскопию по удалению левого яичника.
После моего увольнения, со слов коллеги, Аня сетовала, что «вложила в меня столько ресурсов, а я, неблагодарная, ушла». И отбросила застенчивые предложения позвать меня на приём ХарківПрайд 2020, организовывали который на деньги National Endowment for Democracy, NED (я предложила поучаствовать в этой программе, и заявку «Сферы», написанную мной, поддержали).
Продолжение следует. Или нет.
