Уханье филина

К чему приводит кризис среднего возраста? В моём случае… к появлению новых профессиональных ориентиров и смене угла зрения. К поиску себя на минном поле переводов и работы с текстами, потому что единственным поддерживающим гамаком остаётся удовольствие от процесса в отсутствии результата. Океан фриланса оказывается совсем не бурным и захватывающим, а штиль нервного ожидания с редкими волнами увлекательного погружения в статьи и книги изматывает.

Я не сидела без работы совсем, но и зарабатывала от случая к случаю, теряя надежду в отсутствии гарантий. Поэтому согласилась на заведомо плохое предложение в бюро переводов.
На интервью я приехала вовремя, но меня заставили ждать возле лифта (даже не в офисе) минут пятнадцать, наверное. В качестве тестового предложили перевести какой-то ну очень weird document, предположительно российский паспорт на английском языке, а перевод записать ручкой на бумаге (назад в будущее?), в процессе задавали типичные вопросы о моём опыте.

Офис производил, скорее, унылое впечатление, довольно безликий, но без драматичных нелепостей и очевидного дискомфорта. Интервью скомкали, похоже, в потоке собеседований HR специалистка не трудилась уделять много внимания кандидаткам. Оплата труда предполагалась сдельная, по факту выполненных переводов, ставка за страницу мизерная (с рынком я знакома), к слову, неважно, с иностранного языка или на английский переводить — стоимость в обоих случаях установили одинаковую.

В вакансии была указана недостижимая зарплата (обман на входе?), но и предположительно реалистичная, по мнению HR, тоже оказалась, по факту, недостижимой.

Специфика работы вполне предполагала удалённое сотрудничество, но почему-то требовалось присутствие в офисе пять дней в неделю с девяти до шести. Я отдавала себе отчёт, что это не работа мечты, а, скорее, фабрика фрунзе (о ней я когда-нибудь напишу, если моей внутренней зажигалке хватит грандиозности), но становится хоть на какие-то ноги мне нужно было в срочном порядке.

26 апреля начался мой профессиональный путь в «Филине» в качестве переводчицы. На неудобном стуле, с компьютером, отчаянно тормозившим, с окном за спиной и экраном, в который приходилось прищуриваться (избыток солнечного света и отсутствие штор).
Комфортным стулом я вскоре обзавелась (после ухода коллеги, собственно, меня наняли вместо неё). Системный администратор совершил ритуальное ускорение windows, а жалюзи повесили, по-моему, в июле, когда жара достигла маниакальных масштабов. Кондиционер тогда периодически выключали, поскольку в соседней комнате мерзли sales managers.

Из плюсов нас баловали натуральным кофе, но он заканчивался аккурат в середине месяца. В целях экономии покупали его нечасто.

Отношения между сотрудниками и сотрудницами я бы охарактеризовала, как вежливые, адекватно прохладные, неназойливые и дружелюбные (за редким исключением). Система как-то работала, людей было, на мой вкус, неоправданно много (а проектов на перевод мало), менторства и поддержки я не ощущала, перспектив и продвижения не видела, как и интересных задач, но изнуряющего контроля и хаотичного управления тоже не наблюдала, кроме периодических истерик на предмет опозданий (не моих) и правил очерёдности приёма пищи.

Для того, чтобы заработать хотя бы двадцать евро в день, нужно было переводить на меньше тридцати (а лучше сорока) страниц. Поначалу это казалось нереальным. Требования к внимательности, при этом, были запредельные, за ошибки грозили рекламациями и штрафами, исходники предоставляли сомнительного качества, не говоря уже о содержании. Всевозможные свидетельства, доверенности, сертификаты, военные билеты и банковские выписки и так до луны о обратно. А вишенкой на торте — российские паспорта.

В стране, воюющей с шизофреническим соседом, в мегаполисе на границе, сотрудничала с РФ маленькая компания мужчины с ничего не выражающим лицом, неуёмными амбициями и тяжёлым характером (по рассказам исполнительного руководства) и как будто загнанными монотонной, изнурительной погоней за летучим голландцем недосягаемых продаж людьми. Целый отдел занимался поиском клиентов в стане врага.

Мне пришлось заткнуть своё возмущение поглубже, выдыхать, вставать в шесть утра и отправляться в самую гущу повторяющейся рутины десятков типовых документов и уставших лиц. Претензий в связи с некорректной транслитерацией фамилий. Неразборчивых медицинских справок. Неправильного пересчёта количества символов и страниц, когда моё и так весьма скромное вознаграждение пытались сократить до минимального (доказывать, что я не верблюд, было эмоционально затратно и чревато неприглядными выпадами «не нравится оплата, сейчас пересчитаю в два раза меньше»).

Если вам не нравится место, которое вы занимаете, смените его. Вы же не дерево. Звучит разумно, но в силу жизненных обстоятельств я вынуждена была терпеть, а на поиски лучшего варианта у меня не хватало сил, энергии и ресурсов.

Я сумела развить скорость. И даже получить бонус сотрудницы месяца в виде сертификата на покупку суши.

Но проекты поступали неравномерно. Часами я сидела без работы (это были неоплачиваемые часы), бесилась от бессилия и бесперспективности пребывания на этой плантации бессмысленного пережевывания скучных бумажек.

В августе я не выдержала и перешла на удалённый формат, чтобы иметь возможность брать дополнительные переводы от сторонних заказчиков. «Филин» почти не обеспечивал работой, иной раз за день удавалось заработать не больше трёх долларов (я оставалась в штате, но это не давало никаких преимуществ).

В сентябре на Журавлевке собирали корпоративный пикник. Само собой, в субботу, выходной. HR давила на меня, чтобы я приехала, нельзя, неловко, некрасиво «обижать собственника, он же оплачивает действо». Разумеется, будет плакать горючими слезами и топать ножкой. Я вежливо сослалась на приезд родителей и никуда не пошла. Добровольно-принудительным развлечениям нет места в моей картине мира.

Я склонялась к увольнению и в какой-то момент добрела до точки невозврата, когда смогла себе его позволить. Накануне произошёл конфликт. Мне на перевод пришёл внушительный пакет документов, страниц на тридцать, который почему-то посчитали на существенно меньшую сумму (добиться справедливости не удалось, большую часть материалов посчитали шаблонными, хотя они таковыми не были, переводить приходилось с нуля). Я перевела девять документов из десяти, а на военном билете застряла. Он оказался нетипичным и непривычно раздутым на пятнадцать разворотов с многочисленными записями.

Я работала больше десяти часов, чтобы заработать двенадцать долларов или около того. И на военном билете меня заклинило. За полтора доллара я не готова была потратить ещё три, четыре часа на монотонное, бестолковое рисование таблиц и поиск милитаристских терминов.

Я прикрепила девять переведенных документов из десяти, объяснила менеджерке ситуацию и полностью отказалась от гонорара, взяла ответственность, так сказать. В ответ поступили упрёки, вопли, жалобы, что с внештатными переводчицами другая маржинальная прибыль (значительно меньше, как удобно использовать рабский труд!). С другой стороны, я мысленно поблагодарила себя за навык отказываться и завершать, если становится невыносимо и сверхзатратно.

В тот же день я сообщила об уходе. Отпустили меня сразу со словами «уговаривать остаться не станем». За отсутствие рекламаций к зарплате полагалась десятипроцентная премия, но мне её не выплатили.

Так бесславно закончилась моя попытка поднабраться живого опыта в бюро переводов, которая ничего общего не имела с творчеством, развитием полезных навыков и вокабуляра. Так тоже бывает. Рабство и деградация двадцать первого столетия. Мы все умрём.

Фабрика фрунзе

В далёком 2016 после упоительной поездки в Италию случилось непоправимое, о чём ещё предстоит писать и рефлексировать, когда хватит сил и выдержки зафиксировать факты и чувства. В июле я отправилась на интервью на должность выпускающей редакторки... на фабрику фрунзе :). Нет-нет, на самом деле, в небольшое издательство детской литературы, но антураж и советские декорации побудили меня переименовать его в соответствии с внутренними ощущениями.

Интервью получилось мирным и душевным, очевидно было: я произвела приятное впечатление, хотя мои финансовые ожидания (более чем скромные) руководство напугали. Однако через неделю выяснилось, что главная редакторка иммигрирует в Польшу, и мне предложили её должность. Мне бы плясать и радоваться, но я тревожилась и мучилась беспричинной жаждой сбежать и отказаться. Жизнь подбрасывает нам вовремя трудности и причины (часто неприятные и обезоруживающие), поэтому я не приняла предложение и продолжала поиски с учётом новых обстоятельств.

В начале сентября мне позвонила одна из директорок милейшего книжного магазина «Читариум» с экзотическим именем Наргис и пригласила на собеседование. Это был стопроцентный match с первого взгляда. Оказалось, впрочем, в крошечное издательство, которое она курировала, брать дополнительного человека Наргис не планировала, а вот в другую реакцию, в которой она работала по совместительству, ей требовалась ответственная редакторка. С низкой зарплатой, но сокращённой пятницей (по моей просьбе) и со всеми еврейскими праздниками (не спрашивайте). Беда в том, что трудиться требовалось на... той самой фабрике фрунзе :), просто в другой редакции (с острой конфронтацией и соперничеством между отделами). Не самое взвешенное и, пожалуй, странное решение, но я спонтанно согласилась.

Нужно ли говорить, что во враждебной редакции, куда я не пошла на лучшие должность и зарплату, смотрели на меня косо и с подозрением. Я отлично понимала их недоумение, паче у меня не было ни единой веской причины не сделать выбор в их пользу, кроме интуитивного «не хочу» и харизматичной в своём empowerment и страсти к хорошим книгам Наргис.

С первого дня стало понятно, что до работы мечты, несмотря на душевную и тёплую атмосферу, моя нынешняя деятельность не дотягивает. Из плюсов — отличная коммуникация и спокойное течение выполнимых, адекватных и беспроблемных задач, достаточно пространства, чтобы выдохнуть, продолжая смотреть вакансии, и дополнительные выходные в октябре. Из забавного — советская столовая в подвале с бабушками в накрахмаленных чепчиках, алюминиевыми вилками и рыбными четвергами, правда, с вполне съедобной стряпней. Из минусов — осязаемое отсутствие перспектив и развития, неоплачиваемый больничный (даже при условии работы из дома) и низкая зарплата без возможности роста.

Наргис относилась к работе на фабрике фрунзе философски и периодически рвалась полностью посвятить себя «Читариуму», обещая забрать меня с собой. В контакте с ней мне было комфортно, этично и притягательно, но смущал финансовый вопрос, о который я спотыкалась, хоть тресни. Зарплата не покрывала даже базовые потребности.

В конце ноября я сходила на два собеседования в «Виват», мне сделали заманчивое предложение, я раскланялась и уволилась. С Наргис мы попрощались на мажорной ноте.

Жизнь расставляет новые акценты. Я рассматривала фабрику фрунзе как временное пристанище, но встретила там честность, принятие и свободу искать себя. Отогрелась и нашла ресурсы, завершила без драмы и сохранила дружеские отношения. Только сейчас я понимаю, что это был неожиданно позитивный опыт, на который можно опираться. Наргис видела во мне толковую специалистку и живого человека с потребностями. Почему-то сейчас воспоминания, что так бывает, так тоже можно, увольнение не всегда оборачивается трагедией и не захлестывает волной отвращения, обнадеживают.