Минск, XХIV Международная книжная ярмарка, февраль 2017

…Если навык не подпитывать регулярными упражнениями /practice makes perfect/, он теряет остроту, расплывается, истончается, утекает струйками песка сквозь пальцы. Я и прежде писала вынужденно и сложно, грузно, тяжеловесно, перебирая груды пыльных булыжников, отыскивая отдельные самоцветы удачных сочетаний слов. Ирония, моя самая пылкая страсть – книги; буквы, речь, язык – наивысшие ценности моего inner world. Но равно как мне с трудом удалось принять в себе эротическую холодность и сдержанность, так и осмыслить, что я всего лишь читатель и ценитель, наблюдатель, впитывающий впечатления, оказалось ничуть не легче. Занятно, что всякая моя попытка создания текста начинается с рефлексии и оправданий, почему я пишу через не-хочу-не-буду-эдакая-бездарь.

Моё новогоднее желание уже сбылось на две третьих… И, подозреваю, у него все шансы быть перевыполненным. Редкостная удача! Счастливый насыщенный год. А что много важнее – спокойный, взвешенный, эмоционально стабильный. Во многом благодаря новой работе, которой я, надобно признать, околдована с потрохами, хоть и давала себе обещание больше не поддаваться обольстительной сакрализации. Но это же так безапелляционно сладко раз/очаровываться, два/очаровываться, три…

В остальном же – благодаря тебе. Ещё недавно никому, в сущности, не было дела, о чём я думаю. Да и мне самой это было абсолютно неважно. А тут… многочасовое обстоятельное общение. О теории эволюции, психологии, книгах, фильмах, театре, социализме, гендере, феминизме… и не только.

Плачь, не плачь, уплывёт по речке этот мяч… (с)

Моя первая командировка в «Вивате» случилась в… Минск. На XХIV Международную книжную выставку-ярмарку. Мне, уже изрядно опытной, бывавшей во Львове, Киеве, Москве, Франкфурте и Болонье, павильон показался крошечным, интернациональность события – преувеличенной, а город – сверх/европейски дорогим, ухоженным, но как будто замершим в янтаре прошлого шершнем.

Выяснилось, что я опростоволосилась с выбором квартиры, ибо накануне ночью нас не встретили по заявленному адресу. Пришлось ехать непосредственно к хозяину, брать ключи, а потом на трамвае добираться псевдомой. Надобно отдать должное Евгению, он не упрекнул меня ни на йоту, уступил лучшую спальню, а предварительно накормил и колбасой, и душевными разговорами. Подозреваю, моя нервозность вряд ли пришлась ему по сердцу, но я о лучшем попутчике и мечтать не смела. С его щедрой руки я получила добрую сотню плюшек: непринуждённый мастер-класс по продажам, приправленный полезными советами, уместные поддержку и заботу, философскую беседу обо всём на свете и филигранную деликатность двухдневного сосуществования.

На ярмарке меня попеременно охватывали то панический страх, то праздничная эйфория. Просто… подозреваю, для моих близких совсем не откровение: я чрезвычайно робею/смущаюсь, когда вынуждена контактировать с незнакомыми людьми /ужасающее признание для человека, в зону ответственности которого входят продажи/. Минск стал для меня очередным этапом преодоления себя, в чём-то даже успешным и продуктивным.

Мне трудно нравиться людям, я всё-таки худо социализирована, но разве я упущу новый challenge?.. Пусть эффективная монетизация связей пока мне только снится, но если в процессе деятельности я ощупываю плацдарм для прыжка в неизвестность, почему нет?..

…Быть в Беларуси впервые и не найти пары часов помесить стопами улицы – кощунство. Поэтому вечером я отправилась на прогулку в Верхний город. Самое мощное ощущение – проспекты невероятной ширины… для великанов, наверное. Они и воодушевляют, и подавляют одновременно. С Минском, пожалуй, я осталась на Вы, влюблённости между нами не состоялось. То ли моё предубеждение, то ли недолгое пребывание внутри породило, скорее, опасливую несимметричную симпатию. Меня впечатлили аккуратность и чистота, дивное мягкое произношение, сдобренное белорусскими словечками, река, правильность линий, масштабность и размах. А вот небольшое количество пешеходов в сумерках испугало и насторожило, как и немногочисленность изданий на белорусском языке. Я не желаю смерти никакому языку, я стремлюсь celebrate diversity и в культурном смысле тоже, а язык – один из основных символов многообразия, первый среди равных, на мой взгляд. Я почти не говорю українською мовою /комплексую, бо моя розмовна не ідеальна, а плох тот граммар-наци, который не мечтает стать граммар-фюрером/, но я не могу не оценить преимуществ, которые мне даёт сносное владение вторым славянским языком. Да и моя работа нацелена на продвижение украинских книг, чем я искренне горжусь, признаться… своей причастностью к независимому отечественному издательскому процессу.

Много позже, в июле, во время Frankfurt Book Fair Summer Academy я познакомилась с хрустальными барышнями из Минска… и меня очень потрясла, брошенная невзначай одной из них фраза: «…к счастью, нынче в наших властных структурах уже не так сильна установка, что белорусский – язык оппозиции…» Должно быть, есть в этом некий глубокий для меня инсайт: пытаться зафиксировать путешествие в Минск в локальной окрестности 24 августа.

І все буде добре для кожного з нас… (с)

Как проходит мой день? Вы́ходень… выходной выхухоль… интровертно течёт… в тишине и раздумчивости… в брызгах на зеркалах… в мокром полу и жужжании пылесоса… в суетливом чихательном порошке вокруг компьютера.

А ты убежала по делам… где-то ходишь, чем-то занимаешься, куда-то спешишь, дышишь по-разному – то ровно, то сбивчиво, то напряжённо… что-то кому-то говоришь.
Ловлю себя на том, что мне, случается, хочется за тобой подсматривать… как-то умудриться неназойливо выбраться из собственного тела и тайком понаблюдать твои маршруты, пароли и явки… не из подозрительности, нет, конечно… узнавания для… я, пожалуй, умею с тобой пока только слова… да и то кривобоко.

Наизусть я знаю десять тысяч видов одиночеств…
Так давно в моём печальном сердце не жила любовь. (с)

З. Ы. Я так понимаю, facebook/Instagram не работают, а пост выложить хочется хуже чем болит... Посему я без фотографий.

Заметки на полях

Так, я всё хотела сказать несколько слов, но так и не сподобилась прежде.
Осень у меня получилась вполне насыщенно театрально / киношно / музыкальная (и это ещё не конец).
Сентябрь начался с приятного открытия — спектакль «Красный» «Прекрасных цветов». Подлинный modern art высочайшей пробы и пластики. О, Долорес! Каждое движение многоречивее тысячи слов. Каждый звук поразительно уместен. С нетерпением потираю ручки, предвкушая 30 ноября премьеру «365».
Далее случился «Мир глазами Воробышка». Такой хохотушкой я не видела Димпл ещё никогда. Экстравагантная абсурдистская помесь всевозможных аллюзий. А главное… пандочки — гвоздь программы.
Попала я и на «Империю ангелов». Юбилейный спектакль «Может быть». Вот не зря я была настроена скептически после «Стаккато» (эх, древний конфликт стаккато — язычники). Что бы не говорила тонкая замечательная Янушка… когда после получаса отчётливо понимаешь, чем закончится спектакль, да и предвосхищаешь поступки / реплики героев… это — не по мне. И с популизмом палку явно перегнули.
Ну... тем не менее, был грешок. Я давно перестала стыдиться своей сентиментальности, один из монологов меня задел. Сожалею, читается сладкой ватой (на слух и в драматургическом обрамлении иначе), но всё-таки приведу его.
«Нежность — это маленький комочек в солнечном сплетении, который иногда не даёт тебе дышать. Нежность — это ощущение тебя на кончиках пальцев, даже если ты далеко. Нежность — это когда ты подбираешь с пола разбросанные вещи и, улыбаясь, кладёшь их на место. Нежность — это когда двое замирают на минуту, обнявшись. Нежность — это задумчивая улыбка, когда я думаю о тебе, нежность — это осознание, что есть место, где тебя всегда ждут с любовью, с теплотой, без условий, немножко с грустью, потому что всем ведь грустно, когда любимых рядом нет… И их всегда так ждут. На минуту, на секунду, на неделю, на всю жизнь». (с)
Не могу не упомянуть и чудесный поход в компании родителей в органный зал (пока ещё неновый) и венские вальсы / марши / польки в исполнении симфонического оркестра Харьковской филармонии, атмосферный концерт Агаты в «Агате» и «Классику для всех» струнного квартета с квинтэссенцией Пьяццоллы.
Из ярких кино-эмоций жажду выделить эмоционально-насыщенный визуальный оргазм Долана — «Это всего лишь конец света», а также в домашнем кинозале просмотренные «Помутнение», вопиюще пронзительные шедевры — «Кожа, в которой я живу» и «Дурное воспитание», выбивающий из колеи глубочайший размышлизм «Что-то не так с Кевином», неожиданно жизнеутверждающий фильм «На игле» и непритязательный, но очень трогательный «Зал самоубийц».