limurk

Тишина была такой плотной и бархатной, словно новое агрегатное состояние материи. Лис и Дженни оказались в библиотеке с бесконечными полками, где корешки книг менялись, отражая все возможные, написанные и не написанные, вселенные. Пахло свежим кофе, орехами и отсутствием неотложных дел.

Лис отложила в сторону потрёпанную треуголку и с удовольствием натянула тёплый шерстяной свитер, волею случая попавшийся под руку. Дженни поправила индиговый шёлковый платок.

— Ну вот, — Лис вздохнула, проведя рукой по корешку, который на секунду принял вид томика Диккенса, а потом Прачетта. — Гештальт закрыт. Корабль свободен, змея выполняет своё предназначение. А мы здесь...

Дженни взяла с полки книгу. На обложке чёрный плащ развевался над ночным Лондоном.

— Здесь всегда тихо. Можно, наконец, услышать собственные мысли.

— И? Что они? Шепчут о Кеннете или о новом солнце?..

— Я поговорила с ним, Лис. С Кеннетом. Спустя девять лет. Наш романтический контракт истёк. И я не намерена его продлевать.

Лис подошла ближе и крепко обняла подругу.

— Моя королева разрушенных мифов... не стала притворяться, что любишь... ты закрыла дверь, не согласившись с реальностью.

— Я счастлива, словно нашла не наследника, а истинного попутчика. Мы говорим о Дэвиде Линче и танго. Мы готовы создавать наш общий язык и делить страсть к красивому, но странному.

— О, да. Фотография и танцы — поиск белого дракона во время шторма.

— Да, но... Лис, он такой... немец. Такой прагматик. Он талдычит о личном пространстве, о времени наедине с собой, с друзьями... это же очевидные вещи! А ещё боится, что я сочту его жизнь скучной, обыкновенной, обыденной, а его — занудой.

— Всем нам нужна закрытая комната, дабы открыть душу. Может, он строит свою крепость?.. А ты ищешь дверь? Не боишься, что он окажется простым клерком... не божеством?

— Не знаю. А ещё... еда! Он вегетарианец. И не ест горячего. Яиц! Но омлет и горячий куриный бульон — это же фундамент мироздания!..

— Ага, и мирового господства.

— Наш быт — кулинарный конфликт ученика убийцы. Но мы бьёмся не за наследие, за стейк! Я хочу мяса, а не салат. Я же не лама.

Лис рассмеялась.

— Дженни! Душа моя! Тебя пугает холодная брокколи?.. Ты рассталась с девятилетней эпохой. Ты счастлива. Если он прагматичен, самое время научить его абсурду. Если он хочет побыть один, вручи ему книгу, а сама иди танцевать. А что касается мяса... мы всегда можем нырнуть в межпространство и попробовать любое блюдо, настоящее или вымышленное. Любовь — не Одиссея Гомера, где всё предопределено... не нужна «Бесконечная история», чтобы найти ответы. Отношения — это переговоры.

— Так и есть, капитанка!

И Дженни благодарно сжала руку подруги.

Женщины отпустили руки, но чувство сплетённости, как после сложного танцевального па, осталось. Они обе направились к центру комнаты, где на молочном ковре из овчины стоял стеклянный глобус. Как всегда, по нему растекалась выпуклая карта неведомого города. Лис прищурилась, глядя на мерцающую стеклянную сферу, в которой отражались тысячи крошечных многогранников.

— Никаких экзотических джунглей или затопленных храмов. Скукота, — притворно зевнула она.

Нынче глобус демонстрировал схему пульсирующего мегаполиса, вокруг которого, казалось, клубились густые туманы. Дженни склонилась над стеклом. Она увидела вечные камни брусчатки, по которым скользили двухэтажные жуки-коробочки. Вдоль серебристой ленты извивающейся реки тянулись, словно замершие на параде, надменные здания с высокими шпилями. Над всем этим королевским вычурным великолепием горделиво высилась башня с часами.

Дженни медленно, мечтательно повернула глобус. Ракурс изменился, взору открылся футуристический пейзаж. Подруги увидели небоскрёб-огурец — цилиндрический, элегантный, инопланетный. Рядом с ним сверкал небоскрёб-осколок, пронзающий туман, как всеведущий пророк.

— Город, который помнит прошлое и не боится будущего, — прошептала Дженни.

Она провела пальцем по выпуклой стеклянной поверхности. Её внимание привлекла деталь: через реку легла крупная перекладина, усыпанная башнями, — готический мост, который, казалось, чертил сам сэр Артур Конан Дойл для своих загадок.

— Пахнет чаем со вкусом дождя и парадоксами, — задумчиво сказала Лис.

На набережной реки она заприметила вращающееся гигантское колесо обозрения с яйцевидными капсулами.

— Может, прокатимся? — Лис вопросительно взглянула на подругу.

— С радостью! Нас мясом не корми, дай только взобраться повыше, — подмигнула Дженни.

Через минуту обе, одетые вполне современно и удобно, оказались возле огромного колеса, высотой с пятидесятиэтажный небоскрёб.
Вечернее солнце тонуло в реке. Капсулы мягко пульсировали синеватым светом.

— Поговорим с богиней? — произнесла Лис, поправляя воротник тёплой куртки.

Они легко миновали турникеты и вошли в кабинку. Город, словно сложный готический механизм, разворачивался под ними.

— Как думаешь, — Лис прислонилась лбом к стеклу, рассматривая, как красные жуки-автобусы ползут по брусчатой мостовой, — что нас ждёт?

— Я думаю, мы заблудимся. Нарушим правила. Найдём ключи, потом их растеряем. Время разбрасывать камни...

На стекле капсулы выступили капли конденсата, они сливались в струйки, те в буквы, а последние — в слова:

«Я знаю, что вы ищете и что голодны. Горячий бульон и порция сочного вымысла ждут вас в Книжном Ковчеге. Голландская баржа пришвартована в Малом канале».

Капли мгновенно и бесследно испарились, колесо продолжило плавный спуск вниз.

Подруги переглянулись.

— Бульон... как нельзя кстати, — улыбнулась Дженни.

Они спустились к причалу, оставив позади аттракцион, вращающийся в сумерках, как часовой механизм могучих великанов.

— Малый канал... — мечтательно произнесла Дженни. — Думаю, там останавливается время, а рукописи не тонут.

— Но горят, — саркастично парировала Лис.

Они шли по брусчатой мостовой мимо вековых зданий с причудливыми каменными горгульями.

— Смотри, — Лис кивнула на огромную, светящуюся витрину лавки, где продавались холодные веганские сэндвичи и электронные сигареты. — Вот он, дух века.

— И причина кулинарных конфликтов.

Вскоре они свернули с шумной улицы в узкий переулок, где воздух стал гуще. Повеяло сыростью и водорослями. Впереди, сквозь клубящийся туман, скользящий по водной глади, показался канал, похожий на незаживающий шрам на теле города. По нему медленно, как воспоминания, скользили старые баржи. Среди них, пришвартованный к чугунной ограде, стоял Книжный Ковчег, голландская баржа старого образца. Её тёмный корпус был отполирован годами странствий, а на крыше, поверх зелёного брезента, громоздились стопки потрёпанных книг, словно вавилонские башни. Сбоку на чёрной стене, нарисованная от руки краской, красовалась вывеска: Книжный Ковчег. Вначале был бульон.

Изнутри судна через крошечные иллюминаторы лился маслянистый свет, а из трубы валил успокаивающий дым — верный признак растопленной угольной печи.

Лис и Дженни подошли к сходням. С баржи доносились звуки джазовой импровизации.

— Это не просто книжный, — Лис ступила на скрипучий деревянный настил. — Это место силы... начало всех историй.

Женщины вошли внутрь.

Интерьер книжной лавки был плотным, жарким и переполненным смыслами. Книги громоздились от пола до потолка, в узких проходах, в углах, сбивались в кучки на потрескавшихся диванах и даже на толстых цепях. Пахло специями и прессованной бумагой. Возле чугунной угольной печи стоял хозяин — высокий, с проседью, с добрыми, но усталыми глазами, в которых читалась вся история английской литературы от Диккенса до Геймана. На нём был толстый шерстяной жилет, а из кармана торчал... трактат по термодинамике.

— Добрый вечер, леди, меня зовут мистер Пенумбра, — его голос был мягким, как хорошо проклеенный корешок антикварной книги. — Не желаете бульона? — и поставил на печь небольшой эмалированный котелок.

Рядом сидел облезлый кот, а из угла доносился исполняемый невидимым музыкантом на губной гармошке джаз.

— С превеликим удовольствием, — Лис сняла куртку. — А ещё мы всегда жаждем вымысла.

— Тогда вы по адресу. Бульон — начало всех историй. Горячее и сытное даёт нам силы сомневаться в холодной реальности. Прошу вас.

Он достал из-под прилавка две резные деревянные миски и половник.

Дженни села на старую подушку рядом с котом, взяла миску и вдохнула аромат.

— У вас, — начала она, — весьма необычный способ ведения дел. Мы получили послание на стекле кабинки колеса обозрения.

— Ах, да! — хозяин засмеялся. — Конденсат вымысла... проявляется по достижении критического литературного напряжения. Тем, кто смотрит вглубь. Я только посредник, не более. Мне платят не деньгами, историями, ещё не созданными, недосказанными, недописанными. Как ваша. О прагматичном бойфренде и кулинарном конфликте.

— Но это же личное! — воскликнула Дженни.

— Мисс, в межпространстве нет ничего личного, всё становится литературным достоянием. Прежде наше тайное общество, «Фонд Ферми», стремилось раскрыть великую тайну, зашифрованную в недописанных и неопубликованных историях. Впрочем, напрасно, — мистер Пенумбра обречённо махнул рукой. — Как там?.. У самурая нет цели, есть только путь?.. Поиск важнее найденного. Процесс существеннее результата. Согласны?

Лис задумчиво кивнула. Она ощутила, как веки её тяжелеют и опускаются. Это был долгий день, казалось, он подходил к своему (а)логичному завершению. Женщине, как всегда, было немного грустно, что суббота заканчивается. Но вечного двигателя не существует.