От субботы до субботы. VIII Безумству горки поём мы песню

[limurk]

 

— Еле ноги унесли, — выдохнула Дженни, скрещивая на груди руки в плетёном кресле-качалке. — Так странно.. Прежде, где бы мы не оказывались, я была твёрдо уверена: межпространство не причинит нам вреда. Нам ничего не угрожает, кроме абсурдных коллизий альтернативных миров. А нынче... этот кровожадный графический роман... я ни на йоту не сомневалась, что нас порешат в той жуткой подворотне. С концами.

 

Женщины снова оказались в библиотеке, второй раз за последние две недели. Библиотека, строго говоря, не отражала вполне ни одно художественное произведение и не перекликалась чётко ни с одним конкретным писателем/ни с единой художницей слова, оставаясь изолированным островом, образом собирательным и перевалочной станцией, о чём подруги пока не подозревали. Как не догадывались они о её бесчисленных возможностях и опасностях. Само межпространство вымысла, которому женщины склонны были приписывать мудрость и заботу, впрочем, тоже не отличалось ни тем, ни другим. Как любой расширяющейся бездушной вселенной или древней богине, ему было не чуждо любопытство, но не более.

 

На стеклянном глобусе в центре комнаты распростёрся иной город: с экстравагантными небоскрёбами, модными гостиницами с капсульными спальнями-каютами космических кораблей с иллюминаторами, пальмовым садом, аэропортом, футуристическими университетами, подвисным одноколейным трамваем и минеральными бадами-термами над заточённым в бетон морским заливом.

 

— А я, сдаётся мне, там отчаянно поглупела, — виновато заметила Лис. — Страшно не было. Совсем. Но, по-моему, я несла какую-то несусветную ахинею... и села в лужу. Буквально, — она тоскливо посмотрела на свои испачканные штаны. — Как же я тупила... я должна быть тебе опорой, я всё-таки старше. Чуть-чуть, — краешком губ улыбнулась Лис. — Нет мне прощения.

 

— Ты просто долго не могла сообразить, где мы, ты же не читаешь комиксы, — успокоила подругу Дженни. — Да и... возможно, альтернативный Нью-Йорк меняет... переплавляет сознание. Меня тоже на прошлой неделе занесло к медузам. Теперь, если честно, мне совестно... какого дьявола я возомнила себя фрёкен Жюли?

 

— Ну... заламывала руки ты талантливо!

 

— Ты же утверждала обратное, — расхохоталась Дженни.

 

— Я просто завидовала. Как обычно. Ты же знаешь, зависть вплетена в мою натуру прочно и насовсем. Мешает жить, но неизгладима, как гусиные лапки и мимические морщины. Я — старая больная валькирия, я не знаю слов любви.

 

— Чего?.. Валькирии не стареют!

 

— Было бы невероятно, по-моему, как-то заглянуть в Вальхаллу. Или застать Рагнарёк. Познакомиться с Одином, Фригг, Тором, Локи, Фрейей... разве нет?

 

— Пойдём лучше поплаваем? — предложила Дженни, поворачивая голову в сторону бассейнов на глобусе. — По-моему, мы заслужили. Неплохо немного расслабиться, не находишь?

 

— Я с удовольствием! Идём? Только я бы предпочла сначала переодеться... хотя, чёрт с ним, не важно! Там же должны быть купальники?..

 

— Absolut!

 

...Солнце клонилось к закату, раскрашивая в персиковые и лиловые тона небо, отражающееся в спокойных водах залива. Где-то вдалеке, на горизонте, виднелись туманные очертания гор, поросших ярко-зелёными соснами. Нежный, солёный, пропитанный ароматом тёплой воды и запахом хвои воздух обволакивал незримыми волнами. Закат мягко подсвечивал стеклянные стены и изгибы модного термального комплекса, который, казалось, вырос из скалистого берега. Многоуровневое сооружение из стекла, светлого дерева и необработанного камня органично вписывалось в ландшафт. Панорамные окна выходили на залив, словно стирая границы между пространствами.

 

На террасах располагались открытые бассейны, наполненные подогретой морской водой. Один — большой, с пологим входом и несколькими струями гидромассажа, другой — поменьше, инфинити-бассейн, в котором вода как будто сливалась с горизонтом залива. Рядом с ними, прямо у перил, пенились несколько просторных джакузи. В лучах заходящего солнца бурлящая вода казалась лазоревой.

 

Внутри, под высоким, полупрозрачным куполом, располагался большой крытый бассейн с горячей водой и пара поменьше, с прохладной, для контраста. Тёплый влажный пар поднимался к потолку, эхо детского смеха и негромких разговоров разносилось под сводами. 

 

В отдельных уютных зонах скрывались сауны: традиционная финская с сухим жаром и ароматом древесины, травяная с мягким паром и запахом эвкалипта, просторный хаммам с горячим мраморным камнем.

 

Сбоку от основных зон релаксации вздымались вверх две внушительные водные горки. Одна из них, ярко-оранжевая, закрученная в спираль, была предназначена для головокружительного спуска. Вторая, пологая и широкая, бирюзовая, предполагала неторопливое весёлое скольжение вдвоём или втроём. Справа находилась огороженная детская зона с крошечными, будто игрушечными горками и миниатюрными фонтанами.

 

Тёмно-зелёный слитный купальник спортивного кроя подчёркивал глаза Лис. Мокрые потемневшие волосы прилипли к вискам. Залом на лбу и гусиные лапки стали заметнее, но, казалось, ей это абсолютно безразлично. Розовые пряди Дженни задорно поблёскивали от влаги в тон бикини цвета фуксии. 

 

С румянцем и шальным блеском в глазах подруги вышли из финской сауны и направились к джакузи. Дженни, с озорством поглядывая на оранжевую горку, подпрыгивала от нетерпения.

 

Лис медленно, с наслаждением погрузилась в пенящуюся воду и откинула голову назад. Дженни, едва окунувшись, тут же начала перемещаться, пробуя разные струи, хохотать от щекотки пузырьков и пытаться поймать самую сильную струю. Сквозь полудрёму Лис едва различала голос подруги. Та же активно жестикулировала, то и дело указывая на горки.

 

— Лис, ты спишь? Прекращай делать вид, что ты меня не слушаешь! 

 

— А, что?

 

— Я на горки. Ты со мной?

 

— Нет, нет, я лучше поплаваю... ещё две минуты и потом мой привычный километр.

 

— Как хочешь. Увидимся!

 

Пока Дженни выпускала накопившуюся энергию, бесстрашно покоряя ярко-оранжевую спираль снова и снова, она чувствовала себя свободной и беззаботной, как в детстве. Лис тем временем медитативно скользила по дорожкам большого открытого бассейна. Километр размеренных гребков в морской воде — оптимальная терапия и способ упорядочить мысли.

 

Через полчаса подруги встретились в кафе на верхнем уровне. Стеклянный парапет позволял наслаждаться расправленным золотом заката, перетекающим в багровое вино залива.

 

Официантка принесла два запотевших бокала золотистого просекко. Плетёные кресла с подушками и приглушённый джаз создавали особую атмосферу и способствовали разговорам по душам.

 

Завернувшись в банный халат, Лис невозмутимо потягивала игристое. Дженни, как обычно, ёрзала, покачивала ногой и разворачивала правую кисть туда-сюда на манер дирижирования оркестром. Она сделала большой глоток и заговорила:

 

— Лисёныш, это было потрясающе! Когда вышвыривает из трубы в воду... абсолютная потеря контроля.

 

— Могу представить, видела, — спокойно улыбнулась Лис. — Я всегда говорила: ты — чистый поток энергии. А я — морской буй, которому достаточно просто плыть. Как чувствуешь себя после всех этих кульбитов?

 

— Устала. И застряла. Я всё ещё на горке, но выход заблокирован.

 

— Как если бы пыталась сдвинуть с места целый Нью-Йорк? Помнишь Керри в самом начале? Как будто стоишь на станции и не знаешь, на какой поезд сесть?..

 

— Именно! Но я не Керри, я не хочу ждать, пока что-то произойдёт. Я хочу... сама! Но не могу. Я слабая.

 

— Это не слабость, Джен, это... вязкость. Бывает, всё вокруг превращается в болото. Резкие движения невозможны.

 

— Я просто боюсь, что наш разговор будет фальшивым. Раздражающим. Всегда так.

 

— Фальш, — кивнула подруга. — Точное слово. Помнишь, Холдена Колфилда бесили фальшивые взрослые? Сдаётся мне, всё вокруг обросло фальшивой скорлупой... может, это нормально — не хотеть её скрести?

 

— Ага. Вся моя жизнь сейчас... реальная... сплошь фальшивые разговоры.

 

— А разговоры сильно переоценивают, — горько улыбнулась Лис. — Но ты сделала первый шаг, Джен. Ты влюбилась. Ты чувствуешь по-настоящему.

 

— Когда мы встречаемся... это... это как кокаин. Наверное. Я не пробовала. Бабочки в животе. Нет, ласточки! Я забываю, как дышать.

 

— Чистая, неразбавленная жизнь. Великая Элла. Она была полна сил и подлинного волшебства, а не просто фокусов... помнишь?

 

Дженни задумчиво произнесла:

 

— Она... правильная. А я нет.

 

— Нет же, душа моя! Вине здесь нет места, только вину, — Лис пригубила просекко. — Ты имеешь право на свою Эллу.

 

— Но разве я не предаю девять лет своей жизни? Все эти годы с ним?

 

— Отнюдь. Ты уважаешь своё будущее, да и его будущее тоже... Девять лет — не приговор, а опыт. Его не обнулить.

 

— Но о чём с ним говорить? Как? Я хочу уйти? Я ничего не чувствую? Это грубо.

 

— Это чесно. Тяжело, но никогда не грубо.

 

— Наверное, я должна сказать ему: слушай, я больше не чувствую, что это — моё место, не хочу больше стоять над пропастью во ржи...

 

— Почему нет? Или вспомни, как бабушка Ветровоск смотрела на мир. Прямо. Я ухожу, потому что мне здесь тесно.

 

— Ветровоск! Мне не хватает её железной воли.

 

— Она внутри, Дженни. Глубоко под страхами.

 

— Знаешь, что самое ужасное? Я буду прокрастинировать. До последнего.

 

— Твой СДВГ заставляет тебя бояться скучных, но неизбежных вещей. А расставание... это как раз оно самое!

 

— Точно! Это ужасно скучно!

 

— Ты не обязана делать это идеально. Достаточно сделать это правдиво. И не за один раз.

 

— Нужно просто начать?

 

— Назначить время. Как на горке: сейчас я сажусь.

 

— За то, чтобы прыгнуть с горки, не откладывая! — Дженни подняла бокал.

 

— За тебя, Джен. За Эллу и правду. Я рядом. Я всегда на твоей стороне.