limurk

...Часто Лис не сознавала, не имела ни малейшего понятия, как охватить, справиться и осмыслить переполнявшую её эйфорию /не вполне точное описание/, или, скорее, какой-то огромный, безразмерный, бесконечномерный шар внутри, сплошь сотканный из эмоций, переживаний от абсолютной красоты, заключённой в простых вещах: в запахе прелой листвы, верхушках сосен, покачивающихся на ветру, высокой такой нестандартно насыщенно-зелёной в ноябре изгороди, сплошь усыпанной сухой листвой, прозрачности озера и шуме спокойных волн, в уснувшем на берегу кемпинге и сотканной из сотен звуков тишины, в раздетой на разрыв осени, таившей предчувствие весны, вопреки умиранию. Лис хотела бы уметь всё это выразить, выхватить, вылить, но ей не хватало слов, способностей и упорства, чтобы извлечь этот шар изнутри, поделиться им, выставить на обозрение. Не то чтобы она испытывала гордость или потребность в этом... было ли это мощное (в)чувствование следствием самодиагностированной нейроотличности или просто особенностями психики, рядовыми, несущественными, как у большинства?.. Разумеется, она задавалась этими вопросами, но её навыки социальной коммуникации и поиска связей с годами притупились или обнулились, а маскироваться не было сил и желания, поэтому отражения в других она не искала. Она молчала в себя, гуляла и плавала, целиком достаточно для баланса. В конце концов, для нового сумасбродного опыта довольно межпространства, суббот и Дженни, которая учила её любви в неидеальном и раздражающем.

Отпуск таял, как и положено, со скоростью света, но ожидание выходных того стоило. Дождь не располагал к прогулкам, поэтому с утра Лис смотрела кино, укутавшись в плед, потягивая остывший фильтр-кофе с молоком. Ближе к полудню она решила сменить пижамный стиль на городской, причесалась, навела марафет, зажмурилась, нащупала и отодвинула влево занавеску.

Глаза женщина открыла одновременно с Дженни... весной, вероятно, в позднем апреле, в классическом английском саду, имитирующем естественный природный пейзаж с плавными линиями, изогнутыми дорожками, декоративными водоёмами и живописными группами деревьев и кустарников. Казалось, его создатель черпал вдохновение в работах Клода Лоррена и Никола Пуссена. Для создания романтической атмосферы слева виднелись искусственные руины и пагоды, справа — мостик над ручьём, поодаль — белоснежная беседка. В глубине парка был расположен особняк, скромный, не отличающийся архитектурными изысками. Тем не менее, он дышал сельским уютом, солидностью и добротностью.

Лис тотчас ощутила невесомость собственного наряда. Джинсы, свитер крупной вязки и полосатая рубашка оверсайз исчезли бесследно. На ней было утреннее платье из тонкого шелестящего муслина цвета ранней листвы, с высокой талией, придуманной, чтобы максимально ограничить свободу движений. Узкие длинные рукава заканчивались кружевными манжетами, а на груди ткань собиралась в изящные складочки. Дополнял ансамбль широкий соломенный чепец, украшенный искусственными ландышами. Привыкшая к простому крою и комфорту, Лис ощутила себя сложной драпировкой на античной вазе.

Стоящая рядом Дженни выглядела чуть более практично, но не менее эпохально. Её походное одеяние, подходящее для прогулок по газону, тоже с завышенной талией, было сшито из плотного полотна оттенка заварного крема. Оно было скроено со скрытой претензией на прочность. Можно было надеяться, что оно выдержит не только непринуждённую светскую беседу, но и многочасовой спор о наследстве. Поверх платья был накинут короткий бархатный жакет. Голову венчала тканевая шляпка-боннет с широкими лентами, кокетливо завязанными под подбородком. Дженни выглядела младшей сестрой главной героини, которая обожает читать.

— Богиня, как неудобно! — фыркнула Лис. — Чувствую себя фисташковым пирожным.

— А мне нравится, — протянула Дженни, — по-моему, мило. Платье подходит к твоим глазам.

— К моим слезам, — женщина громко чихнула. — Кажется, что-то... бодрящее... то есть цветущее.

— Что дальше? — нетерпеливо спросила Дженни, разворачивая правое запястье туда-сюда танцующими движениями.

— Попробуем познакомиться с хозяевами этого... Хартфилда.

Лис махнула в сторону дома. Женщины медленно пошли по направлению к нему.

На крыльце особняка располагалась просторная светлая веранда, выкрашенная в сливочно-белый цвет; от солнца и любопытных глаз её защищали лёгкие шторы из ситца в небесно-голубую полоску. На полу лежал плетёный ковёр, а в углу громоздились горшки с цветущими гортензиями. В центре стоял небольшой полированный столик красного дерева, сервированный фарфоровым чайным сервизом с изогнутыми ручками и золотой каймой. Всё свидетельствовало о безупречном вкусе и незыблемости социального положения. За столиком, неспешно наслаждаясь чаем, сидели две... выдры.

Респектабельный и суровый господин, одетый в тёмный твидовый сюртук и белоснежный галстук-пластрон, сидел прямо и осторожно держал чашку обеими лапками, как будто боялся пролить хоть каплю. Его усы были тщательно расчёсаны, а взгляд полон добродушной озабоченности вкупе с лёгкой ипохондрией.

Рядом с ним в кресле сидела очаровательная барышня в шуршащем нежно-персиковом платье из шанжан-тафты. Её гладкая тёмная шерсть сияла, а мордочка с извилинами живого, гибкого интеллекта завораживала необъяснимой притягательностью. Она держала в лапках изящную вышивку.

Лис и Дженни остановились в тени высокой изгороди, наблюдая за ними.

— Таким образом, папенька, — щебетала леди-выдра, — наша милая косуля, наивная Гарриет, наконец-то обрела своё счастье. Союз с мистером Мартином, славным фермером-пони, — моя самая блистательная победа над нерешительностью.

Аристократ осторожно опустил чашку.

— Моя дорогая, ты слишком скромна! Но, помнится, ты хотела соединить Гарриет с бедным мистером Элтоном, честным козлом-викарием?..

Его дочь рассмеялась.

— Папенька, не стоит о моих заблуждениях!.. Вынуждена признать, богобоязненный мистер Элтон неровно дышал к другой особе, — она сделала многозначительную паузу.

В этот момент Лис и Дженни вышли из тени.

— Прошу прощения за вторжение, — мягко произнесла Лис, кивая чепцом.

Выдры синхронно повернули головы и с любопытством уставились на женщин.

— Приветствую, дамы! Какая приятная и, смею заметить, неожиданная встреча, — господин поднялся. — Моя фамилия Вудхауз, а это моя дочь, Эмма. С кем имею честь?..

— Я Лис, а это моя подруга, Дженни. Приятно познакомиться.

— Взаимно. Прошу к нам! Не желаете ли чаю?

Эмма, с горящими глазами и неподдельным энтузиазмом, проигнорировала этикет.

— Вы, должно быть, здесь недавно? Скажите немедленно: вы замужем? Может, вы ищете подходящую партию? Если да, вы по адресу.

— Нет-нет, большое спасибо, у Дженни уже есть... бойфренд.

— Бой... кто? — Эмма подняла брови.

— Прошу прощения, жених.

— А у вас, мисс Лис?

— А мне... без надобности. Благодарю. Не забивайте себе голову.

— Что вы, мне в радость!

— Эмма, позволь нашим гостьям отдышаться. Мисс Дженни, мисс Лис, угощайтесь. Пирожное? Сэндвичи? Молоко?

Лис была признательна мистеру Вудхаузу за возможность избежать щекотливой темы личной жизни. Но не тут-то было: Эмма норовила к ней вернуться при первом удобном случае.

— Леди, сегодня чета Уэстон даёт бал. Вы непременно должны пойти. Там соберутся все достойные женихи нашей округи. И невесты, если у вас иные предпочтения, — подмигнула выдра.

— Весьма либерально, — с улыбкой заметила Дженни. — Тем паче, Лис интересуют женщины.

— Джен, прекрати, — укоризненно буркнула подруга.

— А как же! К любому выбору я отношусь с уважением, — закивала Эмма. — И у меня несколько замечательных кандидаток на примете, не обделённых умом и сообразительностью, если вы понимаете, о чём я. Но пора готовиться к приёму. Вам понадобятся другие платья. Едем к портнихе. Сейчас же. Возражений я не приму.

Выдра увлекла их к воротам, к которым тотчас подали экипаж.

Через несколько минут они прибыли в дом мадам Сартр, самой модной портнихи округи. Пуделиха Сюзанна Сартр в идеально накрахмаленном переднике, чья артистическая небрежность и самоуверенный шик могли конкурировать только с Парижем, встретила их приветливо и радушно. Её шерсть была взбита в художественном беспорядке, на длинной шее вместо шарфа был повязан сантиметр. В мастерской пахло шёлком, фиалками и французским высокомерием.

— Ah, Mademoiselle Voodaouse! Вы, моя роза, — пролаяла Сюзанна, преувеличенно поклонившись. — Mais, qui sont ces charmantes femmes?

— Мадам Сюзанна, мои новые протеже. Две незамужние леди, их надобно одеть. Немедленно!

— Magnifique! Мы сотворим нечто безупречное.

Эмма, пропуская возражения Лис мимо ушей, заказала всё самое модное: платье из золотистого атласа для Дженни с немыслимо пышной юбкой и перчатками из тончайшего белого шёлка и... платье-катастрофу для Лис — из тяжёлого синего бархата, подчеркнувшего, по словам Сюзанны, элегантную боль в глазах, с затейливым длинным шлейфом, требующим контроля и самоотверженности.

— Voilà! — объявила пуделиха, затягивая на Лис корсет. — Подлинный шедевр страдания, ma chérie!

— Жертва моды, — прохрипела женщина.

Дженни только хихикнула.

— Держись, Лисёныш, выглядишь дорого. Как антиквариат.

Эмма в восторге захлопала в ладоши. Заказ был оплачен, и они направились к Уэстонам.

Дом четы белок Уэстонов был скромным, но симпатичным. Никакой вычурной роскоши, только добропорядочный уют. Стены бального зала были бледно-кремовыми, обстановка неброской, единственный хрустальный канделябр освещал всего несколько чинно танцующих пар.

Как обещала Эмма, гостей было немного. Вокруг сновали синицы-лакеи в белых манишках. На столах стояли вазочки с засахаренными фруктами и сухое безвкусное печенье. В пуншевых чашах плескались лимонад и приторное вино.

Голодная Дженни попыталась съесть крошечный сэндвич с огурцом, но он по вкусу напоминал подошву.

— Я съела бы сейчас слона, — выдохнула Лис.

— Из вареников с жареным луком и сметаной, — поддержала подруга.

Сияющая мисс Вудхауз не оставляла Лис в покое ни на секунду.

— Мисс Лис, посмотрите, это мистер Найтли, голос разума и здравого смысла, — она указала на высокого статного господина-выдру в чёрном фраке.

Тот подошёл к ним, тепло поздоровался и пожал руки.

— Мисс Вудхауз, — поклонился он. — Ваши гостьи. Польщён.

— Джордж! У меня грандиозный план. Нужно представить мисс Лис твоим сёстрам. Все трое совершенно неординарные выдры с огромным состоянием и недюжинным интеллектом, — шепнула она Лис. — Обожают поэзию, играют на клавесине, разбираются в тонкостях налогообложения.

Наблюдая, как Лис багровеет, Дженни не удержалась и прыснула:

— Лис, невероятно! Поэзия и налоги! А ещё... выдры тёплые и практичные. Шерстяные. Будете вместе плавать.

— Богиня, не хочу я ничего! Мне нужно проветриться.

Лис резко повернулась и, стараясь не споткнуться о шлейф, стремительно направилась к двери. Она вышла в сумеречный сад, глубоко вздохнула и прислонилась к стволу старого дуба.

— Мисс Лис?

Рядом, словно голос совести, появился мистер Найтли. Похоже, он тоже искал уединения.

— Сбежали от моих сестёр?

— Мистер Найтли, я в отчаянии! Я не понимаю, как противостоять напору Эммы. Я не жажду брака и женитьбы. Я скоро взорвусь от этого насильственного сватовства!

— Могу представить. Эмма обворожительна и очень упряма. Но её усердие порой обескураживает. Ей не понять: не все ищут общепринятого. Я поговорю с ней. По поводу моих сестёр не переживайте, они в состоянии управлять собственной судьбой. И налогами.

В этот момент, шурша юбками, в сад золотистым пятном прокралась Дженни.

— Лис! Ты здесь! Мистер Найтли! Прошу прощения. Лис, мне так жаль. По-моему, я перегнула палку.

Лис кивнула, потирая виски.

— Я сыта по горло всей этой матримониальной суетой. Я хочу домой. Или хотя бы избавиться от этого жуткого шлейфа.